Биография Дмитрия Григорьевича Левицкого изучена пока недостаточно. Архивы сохранили до наших дней мало сведений о его жизни и деятельности (как, впрочем, и о многих других художниках, его современниках). Документально не установлена даже дата рождения Левицкого. Она определяется приблизительно — 1735-1737 год.
Однако известно, что родился он на Украине в небольшом украинском селении на Полтавщине в старинном поповском роду, ведущим начало от священника Василия Носа.
Отец Дмитрия, Григорий Кириллович, образованный и талантливый человек, тринадцать лет провел в Польше, где в совершенстве освоил граверное дело и стал крупнейшим украинским графиком. Предполагают, что Г. К. Левицкий учился и в Германии. Из-за границы он вернулся не только зрелым мастером, но и с новой фамилией Левицкий, поселился в Киеве, а свой церковный приход сдавал по найму другим священникам. Его творческая жизнь долгие годы переплеталась с деятельностью Киевской духовной академии и Киево-Печерской типографии, являвшимися в XVIII веке крупнейшими культурными центрами Украины.
все основания предполагать, что первые художественные навыки Д. Г. Левицкий получил дома, под руководством отца, и что его с ранних лет окружали люди, близкие к искусству.
В семье Григория Кирилловича и его жены Агафьи, урожденной Левицкой, росли четверо сыновей и дочь. Старший, Дмитрий унаследовал от отца своеобразный дар композиции, совершенство рисунка и уверенную работу с натуры. Выросший в кругу украинской художественной интеллигенции и духовенства, он был хорошо образован, начитан, уверен в своих способностях и бесспорно очень талантлив.
Возможно, еще в 1752-1755 гг. Левицкий познакомился с известным художником А.П.Антроповым, который тогда расписывал Андреевскую церковь в Киеве. А в 1758 г. Дмитрий приезжает в Петербург и не только становится учеником прославленного мастера, но и живет в его семье почти шесть лет. В качестве помощника Антропова в 1762 г. он выполнял росписи Триумфальных ворот по случаю коронации Екатерины II. Два года спустя молодой художник уже самостоятельно реставрировал это сооружение, а в 1767 г. совместно с В. Васильевским создал два иконостаса и 73 образа для Екатерининской и Кироиоановской церквей и добился очень высокой оплаты своей работы.
Неизвестно, были ли другие учителя у Левицкого, но уже в первых портретах его стиль в корне отличался от антроповского. Его манера самостоятельна и более созвучна западноевропейской своей непринужденностью, гаммой полутонов, лессировкой, смягчающей интенсивность цвета, и характерной световоздушной средой.
Обратите внимание на замечательное расчисление светил, на редкостное соединение благостных фактов в судьбе молодого таланта: воспитание в семье образованного и крепкого художника, учеба на гравера, требующая исключительно верного глаза и твердой руки, исключительного чувства линии, учеба на иконописца, то есть освоение национальных традиций, книжных знаний и душевного равновесия в работе, встреча с гением Растрелли и, наконец, дуэт с реалистом Антроповым.
К тому и время для расцвета искусств было на редкость теплое:
тут и строительство грандиозных дворцов, тут и удачный выбор приглашенных иностранцев, давших новейшие образцы западной школы, тут в целом изумительно красочная пестрота в эстетике и вместе здоровье, прямота духа, то самое здоровье, что (по словам Бенуа) и породило наших Левицкого и Рокотова, художников, «отличающихся моментом колоссального в искусстве значения — жизненностью».
Время жестко определило его будущую ступень в обществе. Где и как жил Левицкий?
В сиянии бриллиантов, среди тех, кто правил державой, и в том — сильный психологический диссонанс.
С одной стороны, знать была художническим материалом, не больше, с другой — зависимость от «материала», от знати, положение по отношению к ней мало отличалось от зависимости и положения часовщика или хорошего повара.
На превращение Левицкого в выдающегося портретиста ушло десять лет, после переезда его в столицу, годы, начиная с 1758-ro, в которые смотрел за ним все тот же Антропов, «человек, имевший зуб против Академии и очень недовольный даже частными уроками у профессоров. Поэтому и эти уроки начались только когда ученик личными заказами стал на ноги и перестал зависеть от учителя.
«Антропов был добрый человек, но изрядный самодур, и быть под его ферулою было нелегко»,— указывал один из старинных исследователей.
Итак, мастерство отполировалось окончательно все же у академистов — итальянца Валериани и француза Лагренэ, и в 1770 году, вместе с золотой академической медалью, пришла полная слава — за портрет Кокоринова.
Портрет был представлен на академическую выставку и среди знаменитостей (Гроот, Лосенко) безоговорочно взял первое место, как лучшая картина в смысле совершенства формы и как «высокая» — в смысле своей духовной наполненности.
Все совершенство будущего Левицкого в инерции от силы этого портрета, оно напитано его мелодикой, его характеристическими и живописными достижениями, угадывает ли он душу и темперамент, играет ли напряженностью линии, передает ли конструкцию тела, свет и свечение.
Так в сиянии мощнейшего дебюта прибавляется к Кокоринову шедевр за шедевром. Сперва, портрет «личности прелюбопытной», чудака российского размаха, филантропа и ботаника, румяного старика Демидова.
Затем (1773-77гг), заказ императрицы Екатерины II, которая поручила ему написать портреты воспитанниц Смольного института благородных девиц.
В то время в России не было ни одной школы, где бы учились девочки. Девочек-дворянок учили дома, а девочек из бедных семей, как правило, не учили совсем. И Екатерина II решила открыть в Смольном монастыре "Воспитательное общество благородных девиц", чтобы, как говорилось в указе, "... дать государству образованных женщин, хороших матерей, полезных членов семьи и общества". (подробнее)
Так взошло созвездие «смольнянок», где развернул Левицкий во всю ширь уже не только дарование психолога, но и декоративиста — семь портретов, а вернее, аллегорических картин (Молчанова — наука, Борщова — театр, Алымова — музыка и т. д.), олицетворивших собой, в мнении знатоков, целиком XVIII век в «выдержанности всей системы».
Имеется а виду, разумеется, система эстетическая; может ли художнику быть оценка выше.
Мастерски написан портрет друга Н.А.Львова, в личности которого воплотились лучшие черты человека эпохи Просвещения: возвышенный ум, талант, чистота и благородство помыслов.
Шедевром Левицкого стал портрет будущей жены Н.А.Львова, дочери обер-прокурора Сената, М.А.Дьяковой, блиставшей красотой, обаянием, образованностью.
Видимо, роль свою он осознавал весьма отчетливо. Его называют художником екатерининской поры — определение верное во всех отношениях: портрет для этой поры, что видно теперь весьма отчетливо,— важнейшее искусство.
Как удачно заметил Дягилев: «Всякий портрет Левицкого больше похож, чем сама модель, то есть, он говорит нам больше, чем лицо этой модели».
О чем же? Конечно, о душе эпохи.
